Боль пронзила её хрупкое тело, когда она рухнула на холодный каменный пол. В воздухе витал тошнотворный запах крови, плесени и разлагающейся плоти. Прижавшись грязной щекой к шершавой поверхности камня, она крепко зажмурилась, пытаясь отрешиться от реальности.

Безумие вокруг неё нарастало — невнятное бормотание заключённых эхом отражалось от стен, заставляя сердце сжиматься от страха.

Внезапно в коридоре раздался скрежет поворачивающегося в замке ключа. Собрав все силы, она начала подниматься, несмотря на протестующие крики измученных костей. Боль пронзала каждый сустав, но она игнорировала её, вставая настолько прямо, насколько могла, и наклоняясь вперёд, чтобы ухватиться за решётку своей темницы.

— Джозеф? — прошептала она охрипшим голосом, всё ещё звучавшим эхом её недавних криков. Ответа не было. Её взгляд лихорадочно искал его среди темноты.

— Где ты, Джозеф? — воскликнула она, не обращая внимания на издевательское хихиканье других заключённых.

Наконец дверь открылась. Его шаги эхом разносились по коридору — тяжёлые, уверенные. Он спускался по ступеням с видом человека, привыкшего командовать. С высоко поднятой головой и скрещенными на груди руками он осматривал обитателей каждой камеры, пока не остановился у последней — там, где за решёткой цеплялась измождённая девушка.

— Джозеф! Почему… почему я здесь? — спросила она торопливым шёпотом, в её голосе звучала мольба.

Джозеф несколько мгновений молча смотрел на неё, затем его суровое выражение лица смягчилось.

— Аида, — произнёс он, протягивая руку, чтобы коснуться её лица.

— Ты можешь поверить в то, в чём они меня обвиняют? — спросила она, внезапно схватив его руку своими тонкими ладонями и притянув к себе. Её глаза наполнились слезами, а в голосе звучала отчаянная надежда.

— Ведьма, не так ли? — пробормотал мужчина, и Аида могла поклясться, что уловила в его голосе едва заметную нотку обиды. Она с тоской наблюдала, как он отдаляется от неё.

— Совершенно верно! Но насколько это нелепо? Я?! Ведьма?! Не могу поверить, что они так говорят! — со слезами на глазах лепетала она, её голос дрожал от отчаяния.

— Я не знаю, но если они обвиняют тебя в таком преступлении, значит, так оно и есть, — заявил он, слегка приподняв голову. В его словах звучала непоколебимая уверенность, и Аида поняла, что он действительно верит в её виновность.

Она с горечью отвернулась от него. Как больно осознавать, что человек, который был ей так дорог, так легко принимает эти ужасные обвинения.

— Но ты хотя бы всё ещё любишь меня? — спросила она, и в этот момент время словно остановилось — вокруг стало так тихо, что она едва слышала собственный голос.

— Конечно, да, — ответил он, но его слова уже не приносили утешения.

Аида смотрела, как он уходит, а тишина словно ножом резала её слух. Обессилев, она опустилась на колени. Желание плакать исчезло, слёзы, казалось, навсегда высохли. В горле пересохло, а внутри образовалась пустота. Так вот каково это — быть преданной любимым человеком…

Два часа спустя её выволокли на площадь, привязали к деревянному столбу. Всё это время она не сводила глаз с мужчины, которого всё ещё любила.

Подняв взгляд к небу, она позволила себе расслабиться и притвориться, что всё происходящее — лишь страшный сон. Но когда огонь лизнул её ноги, она резко открыла глаза и в последний раз посмотрела на Джозефа…